Но почему реакторы типа РБМК получили такое распространение в нашей стране?
Прежде всего, уран-графитовые системы с водяным охлаждением — самые простые и технологически доступные (поэтому на них и делалась ставка при разработке атомного оружия). Первые реакторы — и у Ферми, и у Курчатова — имели именно такую структуру. Эта схема использовалась на Первой (Обнинской) АЭС, она же сохранилась на Белоярской и Сибирской АЭС, а затем привела к появлению РБМК-1000. Однако со временем устройства такого типа постепенно вытеснялись другими. За рубежом сохранился только один подобный реактор на старейшем американском заводе по производству плутония в Ханфорде, но его паровой коэффициент реактивности отрицателен, а не положителен.
Чем же прельстил РБМК наших разработчиков и руководителей отрасли, гордо называвших его «советским национальным типом реактора»? Конечно, он имеет свои достоинства. Для РБМК можно использовать менее обогащенное топливо, что экономически выгодно. Можно, не останавливая реактор, перегружать твэлы (это делает РЗМ — разгрузочно-загрузочная машина — особый 450-тонный робот). У РБМК в отличие от его главного конкурента ВВЭР нет единого корпуса, а по словам бывшего председателя Госкомитета по использованию атомной энергии СССР А. М. Петросьянца, «возможность строительства АЭС с реакторами бескорпусного типа весьма заманчива, поскольку освобождает заводы тяжелого машиностроения от изготовления стальных изделий массой до 200—500 т». Это же снимает ограничения на мощность отдельного блока. Как заметил И. В. Сивинцев, сотрудник Института атомной энергии, работавший вместе с Курчатовым, «большое достоинство уран-графитовых аппаратов канального типа — возможность стандартизации их секций, что позволяет, как из кубиков, набирать реактор практически любой мощности». Такой подход наиболее ярко воплотился в нереализованном проекте реактора РБМКП-2400, по мощности в 2,4 раза превосходящего чернобыльский. Этот монстр, который уже никогда не построят, должен был иметь активную зону невообразимых размеров — 7x7,5x27 м! А, по имеющимся у автора сведениям, уже шла работа над проектом РБМКП-4800...
Говорят, что недостатки — почти всегда продолжение достоинств. Отсутствие единого корпуса — это одновременно отсутствие дополнительного барьера на пути выброса радионуклидов при аварии. Вдобавок гигантские размеры РБМК исключают строительство контейнмента — внешней защитной оболочки, без которой сейчас в мире не сооружается практически ни один мощный реактор. Физические особенности конструкции РБМК позволяют использовать в нем менее обогащенное топливо (в частности, полученное после регенерации отработавших твэлов ВВЭР). Зато в силу опять-таки физических особенностей конструкции эксплуатационные выбросы радиоактивных благородных газов у РБМК чуть ли не в 40 раз выше, чем у ВВЭР.
В последний раз процитируем А. М. Петросьянца. «В результате проведенных многочисленных экспериментов и широкой дискуссии в Советском Союзе взят курс на сокращение типов разрабатываемых и сооружаемых атомных энергетических реакторов. В настоящее время (1972 г. — Г. Л.) в СССР проводятся большие работы по сооружению и освоению водо-водяных реакторов под давлением, уран-графитовых канального типа и на быстрых нейтронах. Остальные типы энергетических реакторов не укладываются в рамки развития генеральной перспективы сооружения АЭС в Советском Союзе». Не хочу сказать, что нам следует брать пример с США, где почти каждая фирма разрабатывает свой реактор, но не слишком ли узкими оказались «рамки развития перспективы»? Все ли голоса были услышаны в «широкой дискуссии»? Трудно избавиться от мысли, что выбор РБМК в качестве одного из базовых объясняется не столько его техническими достоинствами, сколько линейностью мышления, упорно ищущего единых и универсальных решений. Не потому ли мы не заметили, что путь, совершенно оправданный в начале 50-х годов, перестал быть таким в середине 80-х, и теперь пришлось признать: «По поводу реактора РБМК-1000. Следует еще раз объяснить общественности, что реакторы подобного типа больше не будут сооружаться в нашей стране, что выбор и достаточно широкое их внедрение в народное хозяйство было ошибочным...» (газета Института атомной энергии «Советский физик». 20 января 1989 г.).